[Wandenreich]

Название: Не одна
Автор:  Kyooka Suigetsu
Бета:  iris M
Размер: мини, 1824 слова
Пейринг/Персонажи: Иноуе Орихиме|Бамбиетта Бастербейн
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: АУ!Канон
Краткое содержание: очень страшно очнуться в одиночестве после конца света. Настолько, что готов оживить бывшего врага.

Она нашла ее под раскрошенной каменной плитой — раскинутые в стороны руки, вывернутые ноги. Поза, какую рисуют сломанным куклам. Орихиме присела рядом, отводя с высокого лба темные волосы, — они оказались жесткими, словно проволока. Побелевшие после смерти глаза, не мигая, смотрели куда-то за плечо Орихиме, а в уголке рта запеклась черная кровь.

— Прости, пожалуйста, — Орихиме сложила перед собой ладони, прощаясь с мертвым врагом.

Ей было больно смотреть на девушку в истрепанной белой форме — плотная ткань напоминала одежду Исиды-куна, в памяти всплывали его плащи, смешные пуговицы из фигурного металла, позументы и то, как он смотрел — грустно и спокойно. Так смотрят на дождь, который идет уже целый месяц и никак не хочет заканчиваться. Орихиме вытерла щеки, откинула назад мокрые волосы — над Сейрейтеем как раз шел дождь. Лил сплошной стеной, словно решил смыть с земли все следы того, что когда-то здесь жили, любили и воевали.

Орихиме никогда не встречала эту девушку, но сразу поняла, что перед ней кто-то из бывших штернриттеров — тех, кто умер раньше, чем Яхве выполнил свой призыв, раньше, чем мир перевернулся вверх дном и все закончилось... Война и жизнь. В старости можно будет рассказать своим внукам много историй, например про конец света. Орихиме уже решила. Вот только будет ли ей, кому об этом рассказывать? Измерение короля схлопнулось, выплюнув пришельцев, как арбузные косточки. Орихиме очнулась в Сейрейтее, среди развалин и белого песка. Накрытый черным небом с красными облаками, он теперь казался удивительно похожим на Уэко Мундо, только здания были другими, знакомыми. Вот остатки лаборатории Двенадцатого отряда, а это песчаное море — сад Кучики-сан, а там — все, что осталось от казарм Пятого отряда. Остовы зданий торчали из песка, словно кости из разлагающегося трупа. Тогда Орихиме подумала: а что, если именно так и появилось Уэко Мундо? Что, если он не всегда был таким пустым и холодным, а когда-то в нем, как и в Сейрейтее, светило солнце и кипела жизнь? Настоящая, теплая, умеющая смеяться и мечтать? А потом этот мир сгорел и остыл...
Дождь превращал песок под ногами в вязкую кашу, а Орихиме сидела рядом с мертвым врагом и гладила ее длинные темные волосы. Наверное, за ними тщательно ухаживали.

Мертвая квинси была единственным, кого нашла Орихиме. Возможно, поэтому ей не показалось неправильным то, что она собиралась сделать, — тело было пустым и холодным, но в одежде сохранились крупицы реяцу. Маленькие зернышки, скорее даже память о реяцу, чем она сама. Держа их в руках, Орихиме чувствовала что-то яркое, очень горячее и колючее. Каждое зернышко — восторг, маленький взрыв. Словно фейерверки в зимнем небе, словно далекие звезды. Урахара-сан говорил ей, что реяцу похожа на мировой эфир — такая же невидимая, течет повсюду и помнит все-все-все. Он улыбался и говорил, что Орихиме неправильно использует свою силу — пытается вспоминать то, что видела и чувствовала сама, а нужно дозваться до памяти реяцу. Кажется, теперь Орихиме поняла, что он имел в виду.

Золотой купол развернулся над ней беззвучно — она не звала словами, звала памятью. Той, что сейчас лежала на ее руках, — колючая девочка с очень серьезными глазами, жесткими волосами и таким же жестким характером. Она была похожа на Тацки-чан. Еще один дракон, который погас, не долетев до своей башни. Орихиме не замечала, что плачет, просто ей было очень больно, очень одиноко, и теперь она наконец-то позволила себе испугаться. Того, что мир сгорел, что не осталось никого живого, никого мертвого, не осталось вообще ничего. Нет больше Куросаки-куна, Исиды-куна, Тацки-чан... Никого нет. Даже Урахары-сана и Йоруичи-сан, хотя они казались настоящими волшебниками, которые всегда вернутся и помогут. Орихиме плакала самозабвенно, склоняясь все ниже к девушке-квинси, прижимая ее к себе, холодную и сломанную. Ее щеки намокли от слез и дождя, а плечи нагрелись от тепла Орихиме, но она никак не оживала. Слишком мало памяти, слишком поздно нашла ее Орихиме. Тело остыло, и душа ушла скитаться.

Орихиме плакала так сильно, что не замечала, как потемнели широко раскрытые глаза, как поднялась грудь, набирая кислород. С первым хриплым вздохом квинси резко схватила Орихиме за руки, словно та не держала ее, чтобы она не соскользнула в лужу, а душила.

— Что... что за?.. — слова выталкивались из горла с хрипами. Девушка, часто моргая, смотрела на Орихиме, машинально царапая ее запястье, все еще пытаясь оттолкнуть руку от себя. Она тихо охнула, когда Орихиме порывисто прижала ее к себе — не удержалась.

— Получилось! — от радости защипало в глазах. — Наконец-то получилось!

Смех рвался из груди, глупый и неправильный. Эта квинси была врагом, определено была врагом, но какие же они теперь враги, если в мире больше не осталось никого. Орихиме стиснула спасенную еще сильней и тут же получила по лбу.

— От-ва-ли-и!! — рявкнула девушка и нервно отстранилась, дергая себя за юбку. — Да что с тобой такое?! Совсем больная?!

— Прости, — Орихиме потерла глаза и пару раз хлопнула себя по щекам. — Я просто сильно обрадовалась, что ты ожила. У меня еще не получалось вернуть кого-то, кто уже давно умер. Поэтому я очень боялась, что не смогу вернуть тебя. Прости, пожалуйста, я больше не буду.

Она сложила руки на коленях и неглубоко поклонилась, с интересом косясь на квинси. Ожившей та выглядела намного моложе, совсем немного старше самой Орихиме, совсем еще девочкой. Озиралась она ошарашено и выглядела... ну да, наверное так и выглядят те, кого только что вернули с того света.

— Я... — начала она и замолчала.

Орихиме смотрела, как она ощупывает себя, и думала, как бы объяснить новой знакомой, что та была мертвой, а потом вернулась к жизни, и не испугать. План с Буддой, который вращает колесо Сансары, не подходил, потому что у Орихиме не было с собой бумаги и карандашей. А может, нарисовать на песке?

— Я точно помню, что умерла, — наконец сказала квинси. — Эти маленькие сучки меня добили. Доберусь я до них... Эта Жизель, мразь, накачала меня своей кровью.

— Зачем? — не поняла Орихиме. Квинси мрачно ухмыльнулась.

— Кто-то очень сильно любит играть в кукол. Эта извращенка только и умеет, что дрочить на своих зомби. Сделать меня такой же... — квинси передернулась и поджала под себя колени. Орихиме больше не стала спрашивать — она многого не поняла, но стало ясно, что ничего хорошего не произошло.

— Тебя убили твои товарищи?

— Эти твари мне не товарищи. Вот найду их и выпотрошу, — она нахмурилась и завертела головой. Дождь окончательно промочил ее волосы и одежду, так что они облепили тело. — Где мы? Нет, стоп. Сначала, кто ты?

— Иноуе Орихиме, приятно познакомиться.

— Отлично. И кто ты такая? — квинси втянула носом воздух, словно принюхиваясь, и неловко поднялась на ноги. — Человек? Серьезно? Ты человек?

Пришлось кивнуть.

— Ты меня оживила? — Орихиме отвела взгляд и пожевала губу — ну вот, началось. План с Буддой снова показался привлекательным.

— Понимаешь, — осторожно начала она, — когда я очнулась, то все уже было так. Вокруг никого, только все сломано. Я нашла тебя...

— И оживила?

Орихиме снова кивнула. Квинси задумчиво покачивалась с носков на пятки, а потом резко зашагала к ней и наклонилась, хватая Орихиме за руку. От неожиданности та зажмурилась и приготовилась к драке — за время короткого разговора она успела понять, что ожившая девушка была очень резкой. Может быть, выпустив пар, она успокоится и выслушает?

Орихиме приготовилась к боли и отпору, но чужая рука держала крепко, но мягко. Орихиме прекрасно знала, какую боль могут причинять чужие руки. Когда они хватают за волосы и тянут их в сторону, когда грубо толкают, когда сдавливают запястье так сильно, что на коже остаются синяки. Когда наотмашь бьют по лицу. Она все помнила. Все, что было в Лас Ночес, все, чего там не было. Может быть, поэтому она инстинктивно сжалась в комок, закрывая глаза. Просто, чтобы не видеть. Боли физической она не боялась. Подумаешь, пара оплеух, сломанное запястье и несколько порезов. Она видела черное небо Уэко Мундо сквозь ровную дыру в груди Ичиго, которую оставило серо Улькиорры. Она помнила, как однажды поняла, что все ее сила — просто обманка, и воскресить кого-то действительно дорогого она не может. Как и не может вдохнуть жизнь в сухой пепел. Говорят, великая богиня Изанами вылепила людей из глины и вдохнула в них жизнь своим дыханием. Она же совсем не богиня, что бы там ни говорили и ни придумывали. Просто Орихиме. Обыкновенная Орихиме, которая за свою короткую жизнь встретила невероятное количество приключений. И узнала, что такое настоящая боль. Она не имеет отношения к царапинам и разбитым коленкам, к вырванным волосам и сломанным костям. Настоящая боль растет в сердце, расширяясь до тех пор, пока не затопит его полностью, разрывая на части.

Поэтому она не сразу поняла, что физической боли, которой все боятся, нет.

— Вставай уже, хватит сидеть в луже, — ее снова дернули за руку, на этот раз настойчивее, чтобы Орихиме легко могла встать. — Да что ты как вяленная! Двигайся давай. Черт, ну почему меня спасла какая-то тряпка!

Орихиме открыла глаза как раз в тот момент, когда ее подхватили подмышки и насильно поставили на ноги. Они пересеклись взглядами — Орихиме сглотнула комок в горле. Темные глаза с яркими крапинками открыто смотрели на нее. Не злые, похожие на фейерверки в ночном небе.

— Будешь мямлить или дрожать, я тебя побью, — пообещала квинси и шагнула вперед, вынуждая отступить. — Ясно? Не реви, Орихиме-чан.

Собственное имя ехидно растянулось на чужих губах — сладко и с издевкой. Орихиме вздохнула, кажется, ей придется быть очень терпеливой.

— Я плакала, потому что ты не оживала, — взгляд девушки изменился, она вспыхнула до ушей и отступила.

— Ты всегда такая дура?

Орихиме улыбнулась: таким тоном ее было не обмануть. Она уже много раз встречала людей, как эта квинси, — они хотели казаться сильными, потому что были очень гордыми и не могли допустить чей-то жалости или заботы. Словно что-то значить для кого-то — это что-то плохое. Орихиме продолжала улыбаться, а девушка громко вздохнула и вдруг протянула руку:

— Бамбиетта Бастербэйн, — она бросила на Орихиме быстрый взгляд и вдруг надулась. — Только попробуй "чокать"! Это мое имя, ясно?

— Нет, то есть, да, ясно, — Орихиме вложила руку в протянутую ладонь и не поморщилась от крепкого рукопожатия. — У тебя красивое имя. Как у тысячелетнего железнокровного, теплокровного, хладнокровного, самого сильного вампира на земле.
Бамбиетта недоуменно моргнула, а потом расхохоталась.

— А ты смешная, — от широкой и искренней улыбки стало тепло, и Орихиме улыбнулась в ответ. Она все сделала правильно — спасенная девушка оживала с каждым словом. Уже не кукла. В ней проглядывал человек — в том, как она хмурила брови, как поднимала к небу глаза, как осматривалась, задавая вопросы, и снова хмурилась. Может быть, вместе они найдут еще кого-нибудь? Может быть, Орихиме зря перепугалась — мир намного больше, чем кажется, она не могла его обойти целиком. Им просто нужно двигаться вперед...

— Пошли, хватит стоять столбом, — бросила Бамбиетта.

Орихиме не спросила, что из названного было именем, а что фамилией, и решила, что какое-то время будет называть ее полностью. Бамбиетта Бастербэйн — действительно, словно героиня фэнтэзи-манги.

— Кстати, — узкая спина под закопченной белой формой казалась напряженной и слишком прямой. — Ты можешь называть меня Бамби. Только без всяких "чан"! Поняла?

Орихиме кивнула и первой полезла наверх, каменные плиты крошились под пальцами, а позади сопела Бамби. Это имя ей тоже шло — взрывное. Банг-банг. Орихиме села на край ямы, из которой они выбирались, и подала руку, помогая подняться Бамби.

— Дождь перестал, — сказала она и зажмурилась, когда почувствовала горячую руку, взлохматившую ей волосы.

— Хороший знак, — уверенно сказала Бамби, и Орихиме согласилась.

В разрушенном мире, которым стало Сообщество Душ, наконец-то стало светло. Белый песок искрился на солнце, и Орихиме подумала: даже если им некуда будет вернуться, они все равно смогут куда-то прийти. А до этого момента ей нельзя больше лить слезы. Потому что теперь она не одна.