[Wandenreich]

Название: Закон бумеранга
Автор:  Торетти
Бета:  Umbridge
Размер: мини, 1 134 слова
Пейринг/Персонажи: Эс Нодт/Юграм Хашвальт
Категория: слэш
Жанр: драма, сюр и хоррор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Чего боится Эс


Каждый носит в себе универсальное оружие против себя самого. Небольшое уязвимое место, пресловутая ахиллесова пята, нужно лишь умело вскрыть, и оттуда, как вода сквозь пальцы, быстро вытечет сила, самообладание, храбрость. Останется мягкий беззащитный комок, пульсирующий в отчаянном страхе, вызванном безусловными рефлексами и желанием выжить. Силу безотчётного слепого страха Эс познал ещё в детстве. Страхи сползались к нему со всех сторон, привлечённые его восприимчивостью, они подстерегали под кроватью, в складках занавесей, таились между страницами книги. Аморфное ощущение сковывающего ужаса не имело причины, оно просто было, стабильное и одновременно колеблющееся, как предрассветный туман. Бесполезная борьба выматывала, отнимала силы и желание не только сражаться, но и дышать. В конце концов Эс просто смирился, принял это ощущение, и оно постепенно впиталось в глаза, в напряжённые бледные губы.

Как один из сильнейших штернриттеров, Эс не знал поражений на поле боя, но каждая победа возвращалась к нему бумерангом, требуя плату за силу. Чем больше страха даёшь другим, тем сильнее он бьёт спустя несколько часов — Эс уже не пытался сопротивляться. Откат неумолим, личные демоны, вдоволь нагулявшись, возвращаются и начинают делиться с ним впечатлениями. Остаётся только лежать неподвижно и надеяться, что мягкий беззащитный комок пульсирующих мышечных волокон, торопливо гоняющий кровь, на этот раз тоже справится. Слегка надорвётся, обольётся горячим и красным, но не замрёт и не остынет. Добавится ещё один рубец, врач скажет, что микроинфаркт и посоветует что-то глупое.

Эс бессильно смотрит, как на него опускается потолок, крошатся бетонные перекрытия, оседая под тяжестью. Из трещин в потолке медленно сочится тёмная вода, кишащая мелкими хищными тварями, которые копошатся, стараются пробраться под кожу, построить там колонию и вволю питаться его телом. На бетонных перекрытиях непринуждённо болтают какие-то смутно знакомые люди, обсуждают и осуждают, мстительно улыбаются. Это всё выверты разума, страх влажно трогает подсознание липкими щупальцами, ищет уязвимые места, старые воспоминания. Эс не может есть виноград, его мутит от одного только запаха. В детстве принял присосавшегося к руке клеща, переполненного кровью, за виноградину и раздавил. Теперь запах винограда тесно связан с тяжёлым ароматом свежей крови, а после тесного знакомства с огнём виноградные кисти отчётливо пахнут горелой кожей и палёным волосом.

В ночной тишине галлюцинации сводят с ума, на обнажённое тело из трещин в потолке сыпятся горячие виноградные грозди, лопаются тяжёлые ягоды, застывают на коже пропечённой кровавой коркой. Эс нервно стирает эту корку, извивается в одиночестве на горячих сбившихся простынях. Болезненное удовольствие слабо покалывает кончики пальцев и давит даже не страхом, а тяжёлым осознанием — возбуждение всегда заканчивается разочарованием. Но больше пугает ощущение чужой руки на животе.

Хашвальт приходит редко, и только когда Эс доводит себя до крайности. На крик ужаса в тесной комнате, больше похожей на камеру пыток, иногда заходили другие, и тогда кричали уже они, больше такой ошибки никто не хотел повторять. Хашвальт может себе позволить время от времени возвращаться, когда ночные видения заставляют Эса буквально сдирать с себя кожу ногтями. И вот тогда начинается самый главный ужас, который всегда желанен и неизбежен.

Хашвальт обычно молчит, слушает сбивчивый бред обезумевшего от вернувшегося страха Эса, терпеливо убирает с его кожи то змей, то спёкшуюся кровь. Помогает выцарапывать защитные знаки, вытаскивает из языка зазубренные иглы. У Хашвальта это получается так легко и непринуждённо, словно он подписал контракт и обладает соответствующей квалификацией. Какой бы кошмар ни озвучивал Эс, Хашвальт разводит любой ужас руками, всегда спокойный, терпеливый, с еле заметной улыбкой. Только ему позволяется снимать с Эса маску, видеть, как искажается в припадке очередного кошмара беззащитный рот, снимать с подрагивающих губ розоватую пену. Прохладные пальцы Хашвальта так реальны, они приносят облегчение, как по волшебству снимают ожоги, сращивают раны, но трогать его нельзя. Можно только умолять в бреду не уходить и не оставлять одного. Под утро Эс засыпает тяжёлым сном, после которого встаёт разбитым. Маска прячет искусанные нездорово бледные губы, чернота страха в глазах так привычна, что ни у кого не вызывает вопросов. Глаза как окна, через которые выглядывает тёмная орда, которая только и ждёт случая вырваться наружу, нажраться чьих-то сердец и вернуться домой — делиться впечатлениями с Эсом.

Хашвальт одинаково приветлив со всеми. Хашвальт смотрит на Яхве. Эс всё понимает, поэтому не лезет, ведь когда снова начнётся череда его личных кошмаров, на судорожно поджавшийся живот ляжет прохладная рука. И даже, наверное, можно будет поймать спёкшимися губами прядь светлых волос, Эс знает их запах и хочет позволить себе эту маленькую вольность. Спокойное одобрение Хашвальтом его способностей и силы заставляет выкладываться в каждой битве на полную, богатая фантазия добавляет страхам деталей и подробностей. В этом есть какой-то мазохизм и отчаяние обречённого — Эс знает, что каждая победа над более сильным противником вернётся ночью и ударит. Демоны любят общаться, они щедры и не желают переживать собственные прогулки по чужим душам в одиночестве.

После огненного удара Ямамото Генрюсая страхи особенно голодны, ведь им не удалось поживиться. Голодные, они возвращаются к своему хозяину и принимаются завистливо шептать про отнятую добычу. Где-то над головой сумрачной глыбой маячит образ Яхве, рядом с которым всегда Хашвальт, как раз в тот момент, когда он так нужен Эсу.

— Вы что-то хотели спросить? — участливо спрашивает Хашвальт при встрече и улыбается так спокойно, как будто это не он ночью удерживал на кровати бьющееся в судорогах взмокшее тело.

Эс отрицательно качает головой. Даже если хотел спросить, то не сможет сформулировать вопрос.

— Вам уже лучше, — с удовлетворением говорит Хашвальт, а Яхве смотрит оценивающе, и пока оценки в пользу Эса. Он ещё нужен, он пригодится, ведь страх только растёт, с ним невозможно бороться.

И Эс снова идёт в бой, собирает коллекцию новых впечатлений, которые потом выплёскивают на него объевшиеся демоны. Ночные кошмары развиваются и эволюционируют, создают собственные миры, в которых Эс тонет. Только тонкие пальцы Хашвальта удерживают его на этой стороне реальности.

Апогей кошмара наступает, когда сквозь страх наконец прорывается желание нарушить запрет, дотронуться. Мышцы сводит от ужаса и предвкушения, Хашвальт ждёт, и ночная тишина становится темнее и гуще, сжимается вокруг душным коконом, в котором бьётся пойманной птицей живое дыхание. Эс поднимает тяжёлую непослушную руку, оттирает её краем простыни от крови и какой-то липкой грязи, темнота срывается с пальцев тяжёлыми каплями с въедливым горелым запахом. Он тянется к Хашвальту, с трудом преодолевая сантиметры вязкого воздуха, который царапает кожу, гортань, медленно раздирает лёгкие и вскипает на губах розоватой пеной. Наконец, дотягивается и пронзительно кричит, когда под пальцами вязко расступается такая желанная кожа, Хашвальт колеблется туманным желе и с жалостью усмехается. Пальцы Эса с усилием проходят сквозь его нереальное тело.

— Я тебя покормлю, — ласково говорит Хашвальт.

Красивые белые пальцы Хашвальта нежно держат тяжёлую гроздь багрово-чёрного винограда, раскалённые ягоды вздыхают и ждут, пока можно будет растечься напалмом по бледным губам Эса. Он покорно ест, задыхаясь от боли, потому что скоро на смену пальцам с виноградинами приходят жадные губы Хашвальта, гибкий язык проскальзывает в рот, собирая сок с кровью, насыщенной страхом. Эс покорно принимает этот плотоядный поцелуй, опалённые губы горят огнём, и воздуха больше нет, остаётся только поцелуй, которым больно дышать.

— Только это секрет, — шепчет Хашвальт, растворяясь в темноте.

Эс измученно закрывает глаза.
Больше всего на свете он боится, что завтра настоящий Хашвальт вдруг усмехнётся и снимет с него маску.